Сегодня похоронили экипаж самолета Ан-74ТК-200, погибший на границе Чада и Камеруна. Шесть человек совершили свой последний полет из Африки в Украину и обрели покой в родной харьковской земле. Шесть человек… Экипаж… Простите, мужики, но сегодня я расскажу только об одном из вас. О том, кого я знал лучше всех в вашем экипаже. О Вячеславе Александровиче Клищенко. О Славе…
Прости, Слава.
Прости за то, что ради нас ты делал свою работу и погиб. Я не знаю, что там случилось конкретно, но ты там работал для того, чтобы у нас всех на заводе была работа. Конечно, твоя смерть не была напрасна. Но работа у нас еще будет, а тебя – уже не будет…
Прости за то, что в портреты с черным уголком пришлось поставить твою паспортную фотографию, на которой ты сам на себя не похож, и которая совершенно не вяжется с памятью о том, каким ты был в жизни. Был… Не воспринимаю, что ты был. Умом понимаю, что ты погиб, видел твой закрытый гроб, но сердцем – не верю. Сегодня я поставлю правильную фотографию, которую я сделал в минуту твоего короткого отдыха. На которой ты у себя дома, в своем самолете…
Ты был отличным борттехником. Даже не так: ты был образцом борттехника. Ты был как Макарыч в «Стариках» - душа самолета, его нянька и его опора. У Визбора есть слова: «И бульдозеру нужно мужское плечо…» Самолету тоже. Твоему самолету всегда было надежно и безопасно за твоей широкой спиной. И всем, кто летал на этом самолете – и летчикам, и пассажирам…
Ты был добр и надежен. Ты просто не мог сподличать, подсидеть, посплетничать и подгадить. Ты был всегда доброжелателен и спокоен. Всегда. От тебя нельзя было услышать дурного или нервного слова. От тебя всегда веяло надежностью. Ты часто улыбался. Широкой улыбкой, когда на тебе не лежала твоя не всегда заметная, но всегда тяжелая ответственность. Или легкой, чуть заметной, усталой улыбкой после всех треволнений твоей работы…
Сегодня чертовски трудно удержаться, чтобы не плакать. После прощания и отпевания, после того, как бросил три горсти земли в твою могилу, и после горькой водки за упокой твоей души. Говорят, те, кто умер на Пасху, сразу попадают в рай. Был бы я верующим – наверное, мне бы было легче. Но мне тяжело. Очень тяжело. И тем, кто тебя знал и любил, твоим близким и сослуживцам – очень тяжело. Но мы будем помнить тебя.
45 лет. Еще бы жить и жить, любить детей и родителей, нянчить внуков, работать…
Прощай, Слава.
BSBD (-) - Мансур Мустафин03.05.2006 13:22:07 (26, 0 b)
